КАРТИНА ДНЯ
Произведение искусства для своего постижения требует внимания, длительного рассмотрения, а иногда и дополнительной информации и, возможно, даже профессиональной помощи в понимании замысла автора.
17.05.2016
"Стебель спаржи". Эдуар Мане. 1880. 16.5х21.5 см (Музей Д'Орсе, Париж).
"Стебель спаржи". Эдуар Мане
Я хорошо помню тот момент, когда впервые увидела эту картину в музее Д’Орсе и как она меня поразила. До этого я уже была знакома с другим произведением Мане, написанным на тот же сюжет – «Пучок спаржи». Конечно, у натюрморта свои законы, и пучок спаржи вполне может быть персонажем. Но может ли один единственный стебелек быть главным и единственным героем картины?
"Пучок спаржи". Эдуар Мане. 1880
В первой части натюрмортной дилогии, произведении «Пучок спаржи», есть слаженность, связанность, сцепленность стеблей в единое целое. Есть зеленое травное основание, которое приподнимает спаржу и придает мягкость опоре связки растений. Зеленый цвет жизни в целом задает гастрономическое направление понимания сцены, создает атмосферу ожидания трапезы. Спаржа изображена как продукт, готовый для здорового насыщения плоти и продления человеческой жизни.
"Стебель спаржи". Э.Мане. 1880
Практически все участники первой картины отсутствуют во второй – «Стебель спаржи».
История взаимодействия двух картин говорит о подспудно развернувшемся сюжете отрезанности, оставленности, брошенности. Веревки, скреплявшие связку, были разрезаны, трава убрана, спаржа съедена. Одинокий стебелек свисает с края мраморного стола.
И даже сам холст выступает дополнительным ножом: холст тесен для стебелька, еле вмещающегося в малые границы. Подпись художника также представлена в усеченном виде – “M” вместо “Manet”.
Натюрморт – жанр, который занимает особое место в творчестве Эдуара Мане. Натюр-морт для Мане дословно значит «мертвая природа». Философская концепция видения смертной сущности всего живого была актуальна для художника с начала творческого пути.
"Мальчик с вишнями". Эдуар Мане. 1859
В картине «Мальчик с вишнями», с которой Мане вошел в искусство, вишни падают из пакета, срываются с каменного парапета.
Данные натюрмортные персонажи – знак краткости удовольствий обрывающейся человеческой жизни.
Ни молодость, ни жизнелюбие не станут достаточной броней от власти неумолимой конечности природной сущности всего живого.
Жизнь – существование на грани, на границе между бытием и небытием.
Жизнь для Эдуара Мане – это кратковременный выход на свет из тьмы, которая продолжает обволакивать человека.
"Мыльные пузыри". Эдуар Мане. 1867
Например, в произведении «Мыльные пузыри» мы видим, как с губ мальчика срывается выдох. Но дыхание жизни порождает лишь мыльный пузырь, блеск которого не долог.
Моделируя визуальное понятие «граница человеческой жизни», Эдуар Мане часто обращается к наглядным образам предела, будь то каменный парапет, порог дома, перила балкона, барная стойка или мраморный обеденный стол.
"Ветчина". Эдуар Мане. 1880
Практически весь поздний период творчества Эдуара Мане был посвящен натюрмортам, в которых главными героями выступают срезанные цветы, поставленные в воду или лежащие на столе, куски разрезанного мяса с ножами.
"Срезанные пионы и секатор". Эдуар Мане
Идея конечности жизни была как нельзя более близка художнику в начале 1880-х годов.
"Бар в Фоли-Бержер". Эдуар Мане. 1882
Безусловно, наиболее сложная и многогранная модель такого мироотношения явлена в картине «Бар в Фоли-Бержер», над которой он работал параллельно с многочисленными натюрмортами.
"Стебель спаржи". Эдуар Мане. 1880
Но тем и поразителен «Стебель спаржи». В крайне малом живописном пространстве произведение очень драматично и сильно решает проблему одиночества и холода жизни на границе, за которой обрыв неизбежен.
По законам натюрмортного мышления Эдуара Мане, стебель спаржи способен представить всю уязвимость человеческого существования.
24 июня 2016 года
"Времена года. Лето". Сай Твомбли. 1993-1995. 324х225 см. Холст, акрил, карандаш. Галерея Тейт, Лондон.
"Времена года. Лето". Сай Твомбли. 1993-1995
"Estate" ("Лето") Сая Твомбли - знаковая система, построенная на основе древнего приема палимпсеста.
Многократное наложение изобразительных слоёв создавало в первобытных произведениях искусства сложный многоуровневый текст, дополняемый из тысячелетия в тысячелетие.
Используя наскальные росписи как один из главных источников своего вдохновения, современный художник Сай Твомбли также ставит цель создания многомерного изобразительного текста. В этом тексте соединяются вербальные и визуальные знаки.
В результате вербальное становится визуальным: каждая буква и слово приобретают качества точки и линии на плоскости. А визуальное становится вербальным: отдельные краскоформы становятся символами, своеобразными буквами целостного живописного сообщения, которое одновременно представляет собой и свитое, и наскальную поверхность.
Техника нанесения вербальных и визуальных знаков практически одинакова: это процарапывание, врезание, прочерчивание. Слова написаны каракулями, плывущие ладьи высечены на холсте как в камне, а линии текущей краски подобны потокам от древних пигментов, стертых вековыми осадками.
"Времена года: живопись в четырех частях". Сай Твомбли. 1993-1995.
"Лето" - часть цикла "Времена года: живопись в четырёх частях" (1993-1995). Живописный год Сая Твомбли начинается Весной, и Лето - второе произведение цикла. Оригинальное название и всему циклу, и отдельных частей американский автор дал на итальянском языке: "Quattro Stagione": Primavera, Estate, Autunno, Inverno.
Итальянское имя времени года появляется в каждой картине. Сай Твомбли выбрал Италию для жизни и творчества. И город Байя ди Гаета стал не только местом его обитания, но и персонажем его картин, - в частности, произведения "Лето".
Работа циклами - принцип живописного творчества Твомбли, и одна и та же работа может быть частью больших и малых художественных плеяд. Так, "Лето" находится в диалоге с так называемой "Большой Картиной", величие которой определено не только размерами 3.96x15.84 м), но и продолжительностью создания (1972-1994). Объединяет это монументальное творение с произведением "Лето" поэтическая строка, стоящая во главе картины и даже имеющая статус названия, - "Прощайся, Катулл, с берегами Малой Азии".
"Без названия / Прощайся, Катулл, с берегами Малой Азии". Сай Твомбли. 1972-1994.
Так появляется первый поэтический собеседник у Живописи. Это - Катулл. Обращение к самому себе по имени типичны для текстов этого древнеримского поэта. И хотя в точности такой строки в его поэзии нет, но тематическая связь с циклом произведений написанных Катуллом под влиянием событий путешествия в Малую Азию, безусловно, присутствует.
В интервью Николасу Сероте (директору галереи Тейт) Сай Твомбли рассказывал, как глубоко тронула его личная история Катулла: "...Катулл отправился в Малую Азию повидаться с братом, и пока он был в пути, его брат умер, и вот он возвращается из путешествия на своей маленькой ладье. Этот образ мне показался совершенно прекрасным, запал в душу...".
Катулл отправляется в путь с радостью, предвкушая путешествие как приключение:
Вот повеяло вновь теплом весенним.
Вот уж бешенство зимних равноденствий
Дуновением обласкано Зефира.
Эй, Катулл! Покидай поля фригийцев!
Кинь Никеи полуденные пашни!
Мы к азийским летим столицам славным!
О, как сердце пьянит желанье странствий!
Как торопятся в путь веселый ноги!..
Но трагические события в Малой Азии изменили тон поэтического путешествия Катулла:
Много морей переплыв и увидевши много народов,
Брат мой, достиг я теперь грустной гробницы твоей.
Чтобы последний принесть тебе дар, подобающий мертвым,
Чтобы пред урной немой тщетное слово сказать.
Рок беспощадный пресек твою жизнь, он навеки похитил,
Брат злополучный, тебя, сердце мне разорвав.
...
Здравствуй же, брат дорогой! Брат мой, навеки прощай!
В целом, путешествие по морю - одна из важных тем в поэзии Катулла. Эта тема - один из способов поэтического выражения преходящего бытия, его течения к неизменному концу. Корабль отождествляется с человеком, а разные фазы корабельной истории - со стадиями человеческой жизни:
Кораблик этот (он перед вами, странники)
Клянётся, что быстрейшим из судов морских
Когда-то был он: вёслами ли движимый,
Летя ли вдаль под полотняным парусом.
Все баржи обгонял он и будары все.
...
Кудрявым лесом был кораблик некогда.
На гребне Киторийском зеленел лесок,
С лесами перешёптываясь шелестом.
...
От ваших скал, через моря бурливые,
Повёз корабль хозяина. То в правый борт,
То в левый ударялся вал, то ветром вдруг
Попутным наполнялись оба паруса.
...
Все было и минуло. В сонной праздности
Дряхлеет он...
Главные персонажи изобразительного слоя в произведении "Лето" - это именно ладьи. Знак "ладья" часто используется в живописном языке Твомбли.
Его значение складывается на основе комбинации нескольких культурных кодов. В наскальной живописи так визуализировался миф о загробном плавании.
Ладьи Твомбли практически идентичны первобытным: изгибающаяся линия корпуса судна пересекается несколькими вертикалями, обозначающими как вёсла, так и фигуры гребцов/странников.
В древнеегипетской культуре речная переправа приобрела устойчивое значение путешествия в мир иной, последнего пути.
Античная культура также закрепила этот образ в своём мифосознании и визуальном мышлении. Тысячелетия человеческой культуры связаны едиными принципами идеалообразования. Эталон человеческой жизни определяется понятиями "переходность", "странствие", "движение в вечность".
Все эти традиционные значения ладьи присутствуют в тех знаках, которые использованы в произведении "Лето".
Связанные с путешествием Катулла, ладьи в этой картине обозначают странствие, которое невозможно совершить вновь.
Когда Твомбли пишет: "Прощайся, Катулл, с берегами Малой Азии", то Малая Азия - это не конкретное географическое пространство, а символ земли, в которую нет возврата. То место, где был брат, была семья, счастье и полнота бытия, навеки потеряно.
В ту Малую Азию, которой она была когда-то для Катулла, теперь вернуться нельзя.
Биографический контекст строк Катулла не ограничивает Твомбли, для которого эта история становится источником размышлений о путешествии не в пространстве, но во времени, о плавании, в котором находится он сам и каждый его зритель.
Именно поэтому поверх географического имени Asia Minor (Малая Азия) Твомбли наносит другие координаты - Baia di Gaeta - место его жизни и творчества. В результате сама средиземноморская земля моделируется как неизбежно теряемый рай.
Движение живописных лодок разворачивается слева направо вверх. Такое направление задается вектором вербальных строк. Строки образуют графические волны того моря, в котором движутся ладьи.
Кроме того, направление задается и включением картины в цикл "Времена года". Сай Твомбли говорил, что горизонтальный формат, с его точки зрения, наиболее органичен для пейзажей. И каждая вертикальная работа цикла складывает цельное горизонтальное произведение. Времена года не разделены, а связаны ритмом единого плавания.
В работе "Лето" можно различить очертания четырёх лодок. Первая практически полностью смыта. Она находится в едином потоке со второй ладьей. Четыре - число, которое в контексте данного цикла однозначно связано с четырьмя временами года. Весна (первая едва видимая ладья) вплыла в лето и растворилась в нем. Ладью лета уже тоже смывает течение.
В определённом смысле все времена присутствуют в картине "Лето", как и в действительной сезонной смене память о прошлом этапе и потенция перехода в новый всегда содержится в настоящем.
Третья ладья находится в центральном потоке, максимально выделенном, стекающем двумя широкими дорогами.
Четвёртая расположена под наиболее рельефным сгустком краски - пятном. Все четыре корабельные линии - это знаки одного и того персонажа, пробирающегося по морю своей жизни.
Идею перетекания времен года друг в друга разделяет и второй поэтический собеседник картины "Лето" - стихотворение "Времена человеческой жизни" Джона Китса (приводится оригинал и перевод Людмилы Рогожевой):
Four Seasons fill the measure of the year;
There are four seasons in the mind of man:
He has his lusty Spring, when fancy clear
Takes in all beauty with an easy span:
He has his Summer, when luxuriously
Spring's honied cud of youthful thought he loves
To ruminate, and by such dreaming high
Is nearest unto heaven: quiet coves
His soul has in its Autumn, when his wings
He furleth close; contented so to look
On mists in idlenessto let fair things
Pass by unheeded as a threshold brook.
He has his Winter too of pale misfeature,
Or else he would forego his mortal nature.
Живут четыре времени в году.
Душа живая знает эти сроки.
Весной она вбирает красоту
И юной жизни празднует уроки.
А летом молодой весенний мёд
Расходует, смакуя и мечтая
Достигнуть неизведанных высот, -
И вольной птицей в небеса взлетает,
Чтоб к осени в усталости сложить
Тугие крылья и найти спасенье:
Ручьём чуть слышным тихо-тихо жить
В убежище за дымкою осенней.
В конце – зима, мертва и холодна.
Но жизнь уже исчерпана до дна.
"Времена человеческой жизни" связывают лето со вкусом, запахом и цветом мёда, что является опорой для выявления значения одного из главных цветовых знаков картины - желтого цвета. Желтый обозначает лето и его медовый вкус, о котором пишет Китс.
Белый краскодождь обозначает здесь главным образом море, в потоках которого плывут ладьи из одного времени в другое. Интересно, но именно белым цветом Сай Твомбли всегда писал море. Таким он видел его, о чем говорил в интервью, утверждая, что писал бы море белым, даже если бы оно таковым не было.
Но, кроме того, белый цвет здесь - это ещё и знак тумана, в который уходят фазы человеческой жизни.
То, что переводе получило название "осенней дымки", в оригинале звучит так: "contented so to look on mists in idleness" [дословный перевод: "доволен был созерцать туманы в праздности"].
Сай Твомбли вольно обращался со своими поэтическими источниками вдохновения. Он произвольно заменил фразу Китса на собственное поэтическое изобретение "mists of idleness" [туманы праздности] и связал его не с Осенью, но с Летом.
В действительности он не намного отступил от сути романтической поэзии Китса, автора целой "Оды Праздности", где праздность - это своеобразная нега бытия, погружение в течение жизни, удовольствование жизнью без сопротивления ей. В этом состоянии человек практически теряет сознание, сам рассудок затуманивается.
И если Китс связывает переход в этот сон жизни с осенью, то Твомбли живописует его возможность и в период летнего зноя.
Более того, это состояние туманности сознания для Твомбли было скорее знаком не потери себя, но обретения. Потому что именно так, через понятие "головокружение" он описывает собственное состояние во время продолжительной творческой работы.
Зенит жизни, зенит творчества, апогей пути, каковым является Лето, пребывает за дымкой зноя, в тумане, поднимающимся над водами жаркого моря. Сладость жизненного взлёта смывается белой волной невозврата.
Русский язык происходящее объясняет каламбуром: Лето канет в Лету. Именно её потоки протекают здесь.
И от того, как близки миг торжества достижения пика жизни и момент осознания близости её финала, действительно может закружиться голова.
Само слово "головокружение" - одно из тех, что встречается в вербальных знаках картины.
"Времена года: Лето". Сай Твомбли. 1993-1995.
Слова текут как слева направо, так и сверху вниз. В распорядке слов можно выделить левый и правый поток.
В левом потоке слова уменьшаются сверху вниз. Здесь зритель может прочитать: "свет" [light], "головокружение" [dizziness], "ускользнувший" [slipped away], "в море" [in the sea].
В правом потоке слова увеличиваются в размере при движении сверху вниз. Выстраивается такой ряд: "молодость" [youth], "так коротка" [so brief], "жизнь" [live], "кончается" [exhausted], "вечно влюблённый" [forever loving], "Ах". После этого вздоха слова становятся крупнее: "все уходит, теряется, Уходит, НАВСЕГДА" [it goes / is lost / Goes /FOREVER].
Как отмечают исследователи, многие из использованных Твомбли слов являются отрывками из стихов греческого поэта ХХ века Гиоргоса Сефериса. Это - третий поэтический собеседник живописного произведения.
В поэме Сефериса "Летнее солнцестояние" можно увидеть целый ряд образов, находящихся в тесной связи с композиционными и тематическими решениями, предпринятыми автором картины "Лето". Это и аллегория корабля жизни, поднимающегося летом к своей высшей точке, и диалектика жизни и смерти, наполняющая этот момент подъема.
Зыбкий вздымается горизонт дней молодости,
Тех дней, что служат оправданием путешествия,
Даже тогда, когда ты потерпел кораблекрушение возраста.
...
Полдень. Солнце в зените. Пульс света,
Что будет лишь слабеть отныне,
Усиливает агонию позднего лета.
...
Полдень. Жара доходит до своего пика,
Что поднимает кровь, огнём охватывая вены
И вызывая смертельно сильное желание воскликнуть,
Что смерть сим ликованием побеждена.
Соединяя поэтические и живописные знаки, произведение "Времена года. Лето" создаёт текст, читая и созерцая который зритель погружается в поток, в котором жизнь и смерть сплетаются воедино.
Работа предназначена не рационального анализа, а для бессознательной художественной медитации.
Обрывки фраз, всплески красковолн находят друг на друга, и живопись становится камертоном, настраивающим на вчувствование в ритмы движения собственной жизни, бегущей в бесконечность, без возврата.