Мой диалог с пьесами Антона Павловича Чехова

Мои отношения с драматургическими произведениями Антона Павловича Чехова долго не складывались. Этот мир мнимой бессобытийности, населенный комическими персонажами, бросающими не совпадающие реплики, героями, лишенными силы созидания, мне казался настолько странным, что искать соприкосновения с ним совершенно не хотелось. Действующие лица представлялись чудаками, слабыми и бесхарактерными. Причины столь пристального интереса к ним, заставляющие Чехова населять ими все свои пьесы, мне казались необъяснимыми и не слишком интересными.
Все изменилось в тот день, когда я увидела спектакль "Три сестры" в постановке Петра Фоменко.
Этот спектакль полностью перевернул мои представления о Чехове и сути его драматургии.
Мне открылась драма человеческой жизни, драма отчаяния, охватывающего каждого живущего.
Три главные героини, две из которых были сыграны сестрами Кутеповыми, представляют собой интегральный персонаж - человеческую душу, мечущуюся, ищущую себя и смысл собственного существования. Одновременно разные и похожие, они демонстрируют вместе и "утроение" сил найти счастье и невозможность этого. Три сестры изображают три возраста женщины и три времени года - весну, лето и осень. Сливаясь в единое целое, они становятся символом неизбежности.
С героинями этой пьесы связан знаменитый призыв "В Москву!", который спектакль Петра Фоменко делал очевидным самообманом. Москва - это метафора недостижимого рая, недостижимого уже потому, что среда его нахождения - это мир прошлого, а не будущего. Вернуться в "Москву" сестрам нельзя, потому что их "Москва" - это время, а не пространство. Время, когда были живы родители, когда они сами были детьми, когда счастье казалось безусловно возможным.
Рыжеволосые актрисы, играющие сестер, еще сделали для меня очевидным, что произведения Чехова - яркий репрезентант культуры рубежа XIX-XX веков, исследованием которой я давно занимаюсь в изобразительном искусстве.
И Чехов стал мне понятным. Герои потеряли странность, нелепость и чудаковатость, и приобрели качества человеческой хрупкости и душевной уязвимости. И через сострадание стало возможным увидеть и чуть лучше понять часть себя.
Так спектакль может приоткрыть зрителю суть самого произведения.
Позднее я видела много других постановок других пьес А.П.Чехова, но ни разу подобного "попадания" в суть не наблюдала.
Но вот на днях я посмотрела спектакль "Дядя Ваня" в постановке Римаса Туминаса.
И в этом произведении театрального искусства вновь со мной заговорил Антон Павлович Чехов.
С одной стороны, в центр пьесы здесь, в отличие от произведения "Три сестры", поставлен мужской персонаж. Тем самым конфликт поиска дела, приносящего жизненное удовлетворение и разочарования, постигающего того, кто не может найти этого дела, лишь усиливается. Тема созидателя, потерявшего цель созидания, в пьесе усиливается вторым мужским персонажем - доктором Астровым.
С другой стороны, название пьесы - это реплика-обращение из уст только одной героини - Сони. Лишь для нее главный герой - "дядя Ваня". В результате автор демонстрирует нам пару главных героев - Соню и дядю Ваню.

Соня в пьесе является наиболее ярким воплощением идеи душевных страданий в клетке несовершенного земного бренного тела.
Ее связанность с дядей Ваней в спектакле прекрасно проявлена не только финальным танцем, в котором соединяются их две одинокие фигуры, но и сценой в центральной части представления, где разговор в бессонной ночи решен как танец-катание на старом плуге.
Но не только эти два персонажа являют собой единое целое. Все остальные действующие лица также персонифицируют один из аспектов человека ищущего и не находящего себя.
Пьеса соединяет под крышей одного дома людей интеллектуального и физического труда, богатых и бедных, успешных и неудачливых, добрых и жестоких, наделенных и обделенных красотой, молодых и старых. И всем им одинаково невыносима жизненная ноша, одинаково темен замысел судьбы, одинаково мучительна конечность существования. То, что казалось важным, в действительности оборачивается ничтожным, усилия идут прахом, любовь остается без ответа.
Будь то "Три сестры" или "Дядя Ваня", главный герой пьес Чехова не меняется, им остается страдающая душа человека. 
И при просмотре спектакля "Дядя Ваня" я сделала еще один шаг в диалоге с произведениями А.П.Чехова. Я поняла, что они не принадлежат своей эпохе, не репрезентируют только лишь рубеж XIX-XX веков. Постоянно апеллируя к человеку будущего, живущего сто-двести лет спустя, они и правда не утрачивают актуальности в раскрытии законов человеческой природы. Человеку сейчас, как и сто, и двести лет назад не легко дается битва с жизнью, в которой он чувствует себя заведомо проигравшим. Но человек продолжает сражаться с бессмысленностью собственного существования. И только так, наблюдая за этой битвой, зритель, возможно, приближается к освобождению от иллюзий и в результате - к прозрению.